Карта и компас [litres] - Наталья Девятко

Море отнесло меня с обломком далеко от места боя и послало дельфина, держась за плавник которого, я добралась до берега. Островитяне пожалели меня и несколько недель боролись со смертью, исцеляя больше не мою рану, а душу, жаждущую небытия.

Когда я смогла встать на ноги, они дали мне новую одежду, расшитую серебряной нитью заклятья, что должно было оберегать меня. А я даже не поблагодарила их, когда садилась в лодку, не хотела, чтобы мой голос звучал в этом подлом мире. Старая женщина благословила меня и попросила у своих богов, чтобы безверие оставило пиратского капитана.

Потом был другой остров и корабль, отвезший меня на материк, и молодой капитан, который не задавал никаких вопросов, только смотрел, как на утраченное будущее. Не мое, а собственное. Он отдал мне оружие вместе с признанием, что оно перешло к нему от деда, а он так и не научился мастерски владеть им. Я рассмеялась, направив на парня подаренный клинок, а он склонился передо мной, как перед собственной судьбой.

«Не нужно», — сказала я, впервые обратившись к миру после поражения, ибо понимала, что он неосознанно отдает мне свою жизнь и корабль, если я того пожелаю.

Больше я не видела того парня. Надеюсь, память была к нему добра, потому что с такими воспоминаниями слишком тяжело жить. А я переезжала, меняя города, как имена, училась обычным занятиям, не требующим ни доблести, ни бесстрашия. И время спешило, изменялось так быстро, будто мои года неожиданно сократились до недель. Я стала респектабельной госпожой, подруги говорили, что мне еще не поздно выйти замуж, ведь лица моего время не коснулось, они же не знали, сколько мне на самом деле по их счету. И я едва не согласилась на это предложение.

Помню белое платье и фату, хотя имени моего жениха вспомнить не могу. И свое счастливое отражение в большом зеркале.

«Тут бы еще что-то экстравагантное добавить», — посоветовала служанка.

Я к тому времени разбогатела, у меня был большой дом с прислугой.

«Что-то древнее, необычное. Кинжал на поясе», — размышляла служанка, не чувствуя, как рушится мир, так тяжело построенный мной.

Не сняв свадебное платье, я залезла на чердак, нашла оплетенный паутиной сундук, еле открыла — настолько он заржавел. Но на одежде не было ни пылинки, переливалось серебро в тусклом свете, попадающем на чердак через окошко. Ржавчина не коснулась оружия.

Молча я переоделась в забытое на года убранство, с каждой деталью одежды возвращая себе прошлое, настоящее, а не выдуманное, которым я жила все это время. Из забытого на чердаке зеркала, поеденного пятнами, на меня смотрела совсем другая женщина. Вместо свадьбы я пошла к морю, бросив все, нажитое за эти года, только настоящее Имя не вернули мне подарки из прошлого.

В порту мне удалось купить место на старом невзрачном корабле, чья команда вряд ли привыкла жить по закону, и уговорить капитана взять курс на Тортугу. Я верила, что пиратский порт еще свободен, хотя ничего не слышала о нем последнее время. Как только мы изменили курс, на корабль налетел ужасный шторм. Капитан запаниковал, один из матросов скулил, что море требует жертву, что женщина на корабле к большой беде. И тогда я стала возле штурвала, чтобы буря мне покорилась.

Когда же взошло солнце, а море успокоилось, команда заверещала, что я колдунья, а это еще хуже, чем женщина на борту. Они заставили меня сесть в лодку и бросили посреди моря. И я снова отдалась на волю волн, заснув, а когда проснулась, увидела остров, тот самый, на который стремилась попасть. Я не знала, что пиратский порт окажется ловушкой и призраком былого величия.

София замолчала, переводя дыхание. Пить ей больше не хотелось, свечи почти догорели. Ярош поднялся, раздернул шторы. Солнечный свет хлынул в комнату.

— Спасибо, что ты помог мне, Ярош. Ты, а не Анна-Лусия, — София дунула на свечу, гася ее, потом на другую.

— Анна-Лусия приходила ко мне вчера, — сказал Ярош, возвращаясь к столу. — Радовалась, что мы с Феникс живы. Но рассмеялась, когда я сказал ей о сокровищах: «Не может быть на одном корабле два капитана, Ярош. Мне жаль тот корабль. Но я буду просить у моря и ветра счастья тебе в твоем путешествии». Анна-Лусия очень изменилась с того времени, когда я видел ее в последний раз.

— Мы все изменились, — вздохнула София. — Я недавно попала на этот остров, Анна-Лусия же провела здесь не один год. Ей не повезло, ведь она осталась жива. Анна-Лусия не говорит, но я знаю, что с ней случилось. Им в воду подмешали отраву, и когда корабль вышел в открытое море, яд подействовал, лишая людей разума. Неуправляемый корабль налетел на рифы. В отличие от своей команды, Анна-Лусия только глотнула испорченной воды, это и спасло ей жизнь, но навсегда отобрало радость.

Она танцует перед тенями, чтоб забыться хотя бы на время танца. Но разве можно колдовать, когда в сердце у тебя пусто?..

В комнату вошли Феникс и Анна-Лусия.

— Ярош, ты здесь, а мы тебя ищем повсюду, — Феникс улыбкой поздоровалась с Софией.

— Мы встретились случайно, — капитан кивнул Анне-Лусии. — Ты изменила решение?

— Нет, я пришла попрощаться. На рассвете вы покинете порт, если не хотите остаться здесь навсегда. И мы уже никогда не увидимся, — Анна-Лусия посмотрела на Софию. — Ты тоже попрощаться пришла?

— Я иду с ними, — твердо ответила София, надевая шляпу и поправляя капитанское перо.

— С ними? — рассмеялась колдунья.

— Да! — рассвирепела София. — Не желаю, как ты, веселить танцами чудом не обратившихся в прах.

— А ты не боишься, что, когда Тортуга исчезнет за горизонтом, ты и сама превратишься в кучку праха? — зло поинтересовалась Анна-Лусия.

— Трусость стала твоим достоинством, Анна-Лусия?

Обе пиратки схватились за оружие, но не обнажили его.

— София, — тихо и спокойно сказал Ярош, — если ты поплывешь отсюда на борту «Диаманты», будешь вынуждена подчиняться моим приказам, хотя я помню, что ты тоже капитан.

— Да, Ярош, — с вызовом глядя на Анну-Лусию, ответила София.

Анна-Лусия хмыкнула.

— Потому я и сказала Соколу, что на корабле может быть только один капитан.

— Только если этот корабль не последний пиратский, — ответила вместо Яроша Феникс.

Анна-Лусия обернулась к ней и глухо промолвила:

— Зависть. Остерегайтесь зависти. Даже здесь есть много желающих вам смерти из-за твердого убеждения, будто несправедливо, что Ярош Сокол — единственный, кому посчастливилось сберечь и корабль, и пиратскую удаль.

Появление священника в пиратском порту вызвало бы удивление, но пираты жили своей жизнью и упивались весельем, в этом безумии находя будущее и цель. Эта Тортуга действительно отличалась от того свободолюбивого города, о котором слагали легенды. Особенный остров, осколок мира, где чего-то не хватает. Не хватает зла и опасности, настоящего соперничества и настоящей, неподдельной подлости. «Диаманта» была чужой в этом порту, она вызывала зависть, но Анна-Лусия ошиблась: даже зависть сразу гасла в сердцах почти теней, когда их взгляд перетекал на что-то другое.